Абсурд в Творчестве Цоя

В песнях Виктора Робертовича Цоя мы находим фразы из бытовой речи, переведённые в разряд метафор 80-го уровня.

Поэт берет эти “заезженные” слова и поговорки и заставляет нас, слушателей задуматься над ними под новым ракурсом:

“Закрой, за мной дверь, я ухожу…” — закрывание двери не просто говорит об устройстве замка, но скорее об обрыве старых связей.

“Будь осторожен, следи за собой…” — быть осторожным и следить за собой, это не ничего не значущее прощание, но акцент на ответственности за свои неосторожные поступки.

Поговорка “Бог терпел и нам велел — потерпи…”,  не просто отсылает нас к христианской этике всепрощения, но скорее озвучивает “внутренние голоса” главного героя песни “Атаман”.

Это всё понятные фразы и поговорки. Но как понимать абсурдное в творчестве Виктора Робертовича? Разделю эту статью на три части. В первой скажу об абсурде. Во второй — разберу несколько абсурдных фраз из песен Цоя. В третьей — подведу итоги, скажу что это значит для нас слушателей.

“Что общего у Афин с Иерусалимом?”, сказал когда-то Тертуллиан. Для него было абсурдным/чуждым смешивать греческую культуру и библейскую духовность. Я же найду на улицах Афин Ксенофана спорящего с Гомером и послушаю, авось пригодится. Reduktio ad absurdum — упрощение до абсурда, такой философский приём, используемый философом Ксенофаном для критики Гомера, и его (Гомера) приписывания человеческих недостатков богам. Этот приём сводит вещь до абсурда, до нелепицы, чтобы доказать ложность утверждения. Забегая вперёд скажу что Цой использует абсурд, чтобы показать переживаемые чувства и заставить нас задуматься.

Цитата: Ксенофан утверждает, что люди также верят, что тела богов имеют человеческую форму. Но если бы лошади и волы могли рисовать, они рисовали бы богов телами лошадей и быков.[9] Боги не могут иметь обе формы, так что это противоречие. Следовательно, приписывание богам других человеческих качеств, таких как человеческие недостатки, также ложно.

Если абсурд, это нечто нелепое, нелогичное, порой противоречащее здравому смыслу, какой смысл употреблять его в поэзии? Оказывается есть. Ведь не все вещи в жизни должны быть “лепыми”, логичными и последовательными. Давайте перейдём к абсурдному в песнях Виктора Робертовича.

Первым примером, который сразу приходит на память, это песня “Я асфальт”. В ней три куплета, и я перечислю 4 выражения граничащих с абсурдом.

1) “Я асфальт”. Первое, это само сравнение человека с асфальтом, которое постоянно повторяется. Работает ли этот человек укладчиком асфальта?или же это просто тяжелый физический труд, когда есть желание, чтобы время работы сменилось отдыхом? Мы не знаем.

2) “Вечер наступает медленнее, чем всегда”. Мы знаем, что вечер всегда наступает в одно и то же время в соответствии с тем часовым поясом, в котором происходят события. Но мы знаем по своему опыту, что когда работа тяжёлая (“как у рабов на галерах”), то время тянется бесконечно и чувствуется, что “вечер наступает медленнее, чем всегда”.

3) “Я получил письмо от себя к себе”. Мы знаем, что даже если мы и напишем письмо себе самим, то оно не станет для нас новостью, так как и автор и получатель — одно и то же лицо (если не принимать поправку на старение, и то что версия нас вчерашних отличется от нас завтрашних) Но Цой не отанавливается на абсурдном писании писем самому себе в условиях тяжелого труда. Он говорит не просто об открытии временной капсулы, но показывает, что даже отсутствие написанного текста на листе само по себе несёт смысловую нагрузку:

Не говорится к кому (к тебе) зовёт письмо, но мы видим, что абсурдное выражение “письмо от себя к себе” вовсе не нелепо, оно имеет направленность, — “он зовет к тебе”. О ком бы это не говорилось. Вроде бы абсурдно, а на проверку — есть смысл. Хотя возможно я притягиваю смысл за уши.

4) И последняя фраза:

Если ненависть к себе “свой враг” возможна, то логика говорит, что человеку самому себя родить “я свой сын, свой отец…” невозможно. Зачем использовать такие слова, которые заставляют нас представить невозможное? Ответ скорее в отношениях. Между нами нашими потомками и предками, нашими друзьями существуют отношения: хорошие или плохие, долгие или мимолётные, теплые или холодные, доверительные или отчужденные — другой вопрос, но они существуют. Если человек говорит, “Я свой сын, свой отец, свой друг, свой враг…”, значит у него их нет, или он чувствует, что их нет. О чём он и говорит в следующей строчке:

То есть отсутствие отношений с людьми толкает человека на “последний шаг”(что бы это не было), но поющий говорит, что он боится его сделать.

Это вы скажете какая-то малоизвестная песня. Но подобные фразы есть и в других песнях, где испольzуются метафоры/сравнения, которые заставляют задуматься:

В домах действительно может идти снег, если дом разрушен, или разбомблен, но в песне скорее о холоде в отношениях.

Что бы не означали “алюминиевые огурцы на брезентовом поле”, мы видим по контексту песни, что для мудрецов это бесполезная работа. Белое колено пытается разгадать смысл сажания алюминиевых огурцов, но тщетно. Сам же автор раскрывает смысл сажания огурцов в последнем куплете в загадочных словах, которые кажутся шифром:

Что бы не означали “алюминиевые огурцы на брезентовом поле”, мы видим их важность для поэта и курьозная бесполезность для окружающих.

Дальше больше. Мы видим как Цой переводит дождь в категорию неизменного, почти божественного:

В этой композиции дождь в каком-то смысле причастен к дурному самочувствию, даже к некоей перживаемой безысходности героя подавленного средой:

Далее я пропущу 12 композиций, где также есть ссылки на абсурд, оставив лишь ссылки на них:

Бездельник Nr.2, Ноги уносят мои руки и туловище…

Троллейбус, В кабине нет шофера, но троллейбус идёт…

Камчатка, Мои руки из дуба, голова из свинца, ну и пусть…

Саша, Саша взглядом на охоте убивает кабана…

Хочу быть с тобой, Мне хотелось войти в дом, но здесь нет дверей…

Песня без слов, День вызывает меня на бой…

Хочу перемен, Из сетки календаря выхвачен день…

Война, Но кто-то должен стать дверью, а кто-то замком, а кто-то ключом от замка…

Легенда, Эй, а кто будет петь если все будут спать?

Спокойная ночь, Город стреляет в ночь дробью огней…

Жизнь в стёклах, Я растворяюсь в стеклах витрин…

Танец, Закрыв свою дверь, ты должен выбросить ключ…

Танец и дождь никогда не отпустят тебя…

и обращусь к 3-ем композициям, где присутствует практически детективный абсурд: “Электричка”, “Дождь для нас” и “Стань птицей”.

В “Электричке” главный герой едет в электричке туда, куда он не хочет: домой ли, на работу ли, не суть. Главное, что электричка выступает в качестве метафоры жизни в движении, но в ее движении присутствует такая печаль, от которой хочется уйти в тамбур. Парадоксально, но именно тамбур — наименее уютная часть электрички где иногда люди курят, становится местом где человек осмысливает свою жизнь и корит себя за недостаток смелости(почему я молчу, почему не кричу? молчу) и именно здесь мы видим употребление абсурдных контрастов: холодно/тепло, накурено/свежо. Мы даже не знаем курит ли герой, мы знаем лишь, что он не желает такой жизни (электричка везет меня туда, куда я не хочу) и знаем, что скорее всего он в тамбуре, в месте, которое ближе всего к выходу из вагона:

Не нужно быть Шерлок Холмсом или Эркюлем Пуаро, чтобы понять, что не может быть в одном и том же месте одновременно и холодно и тепло. Но согласно Цою:

Что же это означает? Вспомним, что такое тамбур. Тамбур это место где люди курят, думают, общаются пока куда-то едут в поезде. Тамбур холодный. В нём нет отопления. Единственное тепло — от выкуренных сигарет, бесед с людьми и возможно от размышлений. Выкуренные сигареты отбрасываем. Курение это яд. Остаются беседы с людьми и размышления. Моя версия  разгадки контрастов холодно/тепло, накурено/свежо в беседах с другими и с самим собой: “почему я молчу, почему не кричу? молчу” Я откидываю в сторону идею о том, что по-настоящему свежо становится когда поезд останавливается на станциях, или люди ходят между вагонов и свежий воздух разгоняет облака дыма. Действительно ли Кот Шрёдингера жив и мёртв, холоден и тепл, накурен и свежепахнущ одновременно? Нет, кот здесь не при чём. Теплота и свежесть приходят, когда герой покидает теплоту вагона и заходит в тамбур. Заходит покурить и поговорить с курящими. А когда люди говорят, то иногда (к сожалению не всегда) происходит нечто необыкновенное и железо железо острит, рождаются теплые, или даже горячие идеи, и свежие мысли. Это моё прочтение кажущегося абсурда в поэзии “Электрички”.

Следующие 2 композиции из любовной лирики Цоя. В обоих испольуются удивительные метафоры описывающие отношения влюбленных.

Абсурд в песне “Дождь для нас” связан с чувственным восприятием мира и с неким на первый взгляд психическим расстройством и телепатическим общением без использования слов:

Минимализм в “Дождь для нас” достигает своего апогея. Не видно стен и Луны, нет глаз, нет слуха, нет сна, нет языка, есть только мы, опьянение и “дождь для нас”. Мы видим пару, но не знаем, встретились ли они на самом деле в пустой квартире или же песня об их мысленном/душевном мире. Герой признаётся что он пьян (по-настоящему или от любви, мы не знаем), квартира пуста, (на улице?) дождь идёт именно для этой пары — “дождь для нас”.

Не буду ходить здесь вокруг да около — не всегда нужны глаза, чтобы видеть и уши, чтобы слышать — достаточно глаз и ушей сердца, которым люди любят. “Я не сплю, но я вижу сны”, это не видения, но скорее мысли о любимом человеке(-ах), и это происходит спонтанно, поэтому герой добавляет “здесь нет моей вины”. “Я нем, но ты слышишь меня”, это не просто телепатическая особенность разговора на расстоянии как у мальчика Дэнни из “Сияния” Стивена Кинга, но знание желаний любимого человека наизусть, без слов, практически на уровне мысли. В каком-то смысле “Дождь для нас”, это русская любовная/эротическая лирика — скульптуры Родена из слов, кажущихся абсурдными всем кроме пары, для которой приходит ночь и “дождь для нас”. А именно в любовной лирике должно произойти абсурдное — люди теряют контроль над собой, отдавая его другому, люди перестают концентрироваться на себе: “Я слеп…Я глух…Я нем”, и любят и видят только своего возлюбленного (-ую) — “но я вижу тебя, но я слышу тебя, но ты слышишь меня…”. Здесь остановлюсь. Думаю смысл замысловатых пар “слеп/но я вижу”, “глух/но я слышу” хоть на мгновение стал более ясным.

Последняя композиция — “Стань птицей” одна из моих самых любимых.

Если в “Песне Песней”(Библия) мы читаем о том как возлюбленные сравнивают друг друга и части тела с сернами, стадами коз и овец, садом, колодцем, золотом, голубями, драгоценными камнями, половинками гранатов, то в “Стань птицей” мы видим метафоры-превращения двух людей в те вещи, которые будут либо абсолютно немыслимыми друг без друга: сердце/тело/кровь, либо подходить друг к другу: книга/руки, песня/губы/слова, птица/небо. И хотя мы все прекрасно понимаем, что все эти метафоры обретают свою сущность только в контексте песни, но всё же мы не видим это выражения как абсурдные. Поэт даёт нам увидеть через эти превращения своё романтическое идеалистическое отношение к возлюбленной — самое близкое, самое тесное, и в то же время самое свободолюбивое:

Заключение. Когда мы слушаем музыку, мы не столько задумываемся о логичности/абсурдности слов, сколько чувствуем послание, настроение песни в целом, как целостную картину музыкального произведения. Поэтому глупо было бы думать, что можно положить абсурд в банк или использовать его для того чтобы блеснуть остроумием. Абсурд в лирике Цоя позволяет нам увидеть больше, почувствовать глубже, задуматься крепче, и возможно пойти и сделать что-то что изменит нашу жизнь и жизнь людей вокруг нас в лучшую сторону.