“Но обратите внимание на то, что за спиной Николая Ивановича нет ничего. Не то чтобы там не стоял шкап или комод, или вообще что-нибудь такое, а совсем ничего нет, даже воздуха нет. Хотите верьте, хотите не верьте, но за спиной Николая Ивановича нет даже безвоздушного пространства, или, как говорится, мирового эфира. Откровенно говоря, ничего нет.”
(Даниил Хармс, О Явлениях и Существованиях, 80)
///
Жаркий июльский вечер. Два человека идут по аллее и ведут беседу. Один выглядит как Антон Павлович Чехов, другой, как Иван Павлович Карамазов Достоевского.
///
На заднем фоне огромная грозовая туча. Когда они проходят по аллее, то с двух сторон есть скамейки. Они два раза застывают в позах, пока у нас есть возможность услышать 2 обрывка разговора людей на скамейках.
///
Разговор 1: Суньята, это такой термин у буддистов, означающий отсутствие истинного существования в отношении условной реальности вещей и событий в мире.
Собеседник 1: получается это (показывает на себя и на всё вокруг) мне всё кажется? (ответ неразборчив)
///
Когда они проходят дальше к другой скамейке, то застывают и там.
///
Разговор 2: Бог не сотворён. Он вне творения.
Собеседник 2: А как же Иисус?
Разговор 2: Нет, Бог через Иисуса создал всё, но он сам хотя и воплотился на земле, стал как мы, стал имманентен, но Бог также и трансцендентен, Он вне творения. Он сам по себе вне всяких категорий. Мы не можем до конца понять Его. Он — от начала Сущий.
Собеседник 2: От какого начала? (ответ тоже неразборчив)
///
Иван Павлович: Вот вы утверждаете, Антон Павлович, что я несу полную ответственность за свои поступки? Даже если это случилось помимо моей воли?
Антон Павлович: Конечно, Иван Павлович. Вы же взрослый мужчина. Помилуйте, только безумцам может сойти с рук такое.
Иван Павлович: Пожалуй я не способен к такому решительному действию, как познать самое себя, или ещё того хуже — понести полную ответственность за свои поступки, как будто-бы я на самом деле существую в этом забытом Богом мире.
Антон Павлович: Нет, Иван Павлович, вы существуете в этом ограниченном пространстве (показывает на его тело), которое называется “Иван Павлович”, и вы несёте полную ответственность за содеянное.
Иван Павлович: А вот и нет!
Антон Павлович: А вот и да!
///
Оба чуть раздражённо смотрят вдаль.
///
Иван Павлович: Антон Павлович, я считаю своим долгом заявить, что меня не существует. И я могу это доказать!
Антон Павлович: Ах так!
Иван Павлович: Да вот так!
Антон Павлович: Ах вы вот эдак значит со мной?
Иван Павлович: Да, вот именно эдак! Подумать тоже мне, гений в тапочках, а не знаете, что ни меня ни вас нет!
///
Оба довольно сильно раздражены, но верят в лучший исход беседы. Три минуты идут молча. За спиной человек едет по бесконечному тоннелю Токио как в “Солярисе” Тарковского, только бесконечному. Молчание становится невыносимым.
///
Антон Павлович: Гений в тапочках…Да я знаете сколько написал за всё жизнь?
Иван Павлович: Ха-ха! Сколько?
Антон Павлович: Да уж побольше вашего будет.
Иван Павлович: О-хо-хо! Ну и шут с вами, Антон Павлович. А я вот за жись — ни строчки. И тоже — ничего не скажешь, молодец!
Антон Павлович: Э-эй, молодец. Видал я таких молодцев на Сахалине.
Иван Павлович: Я хоть на Сахалине не бывал, но вот всё же могу вам открыть глаза, Антон Павлович. Это правда, страшнейшая вещь, кстати-говоря.
Антон Павлович: Какая-же правда?
Иван Павлович: А вот такая.
Антон Павлович: Заинтроговали вы меня, голубчик. Что ж за правда ваша?
Иван Павлович: Пойдёмте со мной, я вам покажу.
Антон Павлович: Да мы уже вот возле трактира. Что же вы мне покажете?
Иван Павлович: Да вы просто в обморок упадёте. Этого в ваших рассказиках нету.
Антон Павлович: Рассказиках? Это моя жизнь.
Иван Павлович: Пойдёмте, я вам всё покажу.
///
Оба заходят в трактир и просят им налить квасу. Сидят и пьют квас.
///
Антон Павлович: Ну так что же вы мне покажете?
Иван Павлович: Сейчас не могу показать, нужно ещё посидеть.
///
Заказывают ещё, и ещё и ещё одну кружку кваса. Оба молча пьют. В это время на фоне показываёт человека, который молча идёт по рядам на рынке и все торговцы ему кланяются и предлагают наперебой товары.
///
Антон Павлович: Прошу прощения, Иван Павлович, мне нужно в уборную.
Иван Павлович: Там и увидите всё?
Антон Павлович: Что?
Иван Павлович: То и увидите.
Антон Павлович: Что увижу?
Иван Павлович: Идите, же идите.
Антон Павлович:Что я увижу?
Иван Павлович: Ну идите же, идите же быстрее, а то будет совсем не до смеха.
///
Чехов уходит в уборную и надолго пропадает.
///
Здесь проишодят две вещи одновременно. Показывают как Иван Павлович выпивает бессчётное количество кружек пива с одной стороны сцены, а на другой Чехов заходит в уборную и после того как шодил по нужде и машинально помыл руки, вдруг видит, что ничего нету: стен, материи, и даже его собственного тела. Удивленный происшедшим опускается на пол и сидит закрыв руками лицо. Вокруг как в фильме “Джон Уик” или “Замок и Ключ” — то эффект зеркальной комнаты, то переливы от тьмы к свету, как эффект бесконечного увеличения или уменьшения.
Антон Павлович Приходит с выпученными глазами. Садится за стол. Просит подать ещё квасу. После неловкой паузы начинает говорить.
///
Антон Павлович: Пардоньте, Иван Павлович. Вы были правы. Нас нет.
Иван Павлович: Вот видите! А вы не верили.
Антон Павлович: Да, не верил.
Иван Павлович: А что вы там в уборной увидели?
Антон Павлович: Ничего, особенного.
Иван Павлович: Я же говорил. Ничего нет — ни меня, ни вас, ни трактира, ни стен этих, ни глубокого космоса, ни бытия, ни небытия, ни позитива, ни негатива — только Творец — Альфа и Омега!
Антон Павлович: Да, вы совершанно правы. Каюсь.
Иван Павлович: В чём?
Антон Павлович: Бестолково всё как-то получилось. Писал вроде бы как что-то и есть, а его то оказалось таки и нет. Вот какая оказия…
Иван Павлович: Да, нет! Вовсе не зря. Если б вы ничего не написали, то шут его знает, чтоб вы в той уборной увидели.
Антон Павлович: Правда?
Иван Павлович: Истинно так.
Антон Павлович: И как мне теперь жить с этим?
Иван Павлович: Помаленьку. Потом легче будет.
Антон Павлович: А вам уже легче?
Иван Павлович: Да, вроде бы…
///